Перед дренажной трубой, что тянулась поперек дороги, я остановился просто по привычке. В Зоне – это любимые места всякой человеконенавистнической живности и нежити, а здесь все должно было быть еще безопасно, но привычка остановила меня и усадила на корточки. Первый же камень, брошенный наугад, замер в воздухе, покружился немного на месте и вдруг взорвался, обсыпав меня мелкой каменной крошкой.
Не было ни удивления, не разочарования все шло как и должно было идти. Я медленно отодвинулся назад, чуть привстал, попятился и, только отойдя от ловушки на добрый десяток метров, остановился. Начинался привычный Зонный марафон по невидимой полосе препятствий.
Пришлось лезть через забор дома, от которого осталась только воронка, с концентрическими кольцами из мелкого мусора. Аномалия, сожравшая целый дом, имела устрашающую мощность, но работала, обычно, один раз. Поэтому я достаточно спокойно прогулялся вдоль, аккуратно выложенных кругами, обломков кирпича и досок, а потом снова полез через забор.
Центр городка все еще дымился после ночного пожара. Огня уже не было, но черный копотный дым продолжал подниматься над обгоревшими руинами. Здесь я впервые увидел трупы людей. То есть я увидел нечто, в чем по опыту хождения в Зону, опознал человеческие останки.
Давным-давно я перестал смотреть на трупы, как на бывших людей, которые недавно ходили, дышали и занимались своими делами. Но сейчас мне стало невероятно больно от этого зрелища и я свернул на боковую улочку, чтобы не видеть всего кошмара, который остался здесь после ночной катастрофы. Теперь у меня словно открылись глаза, мелькали картины увиденных мной домов, трупы, трупы и еще раз трупы. Целые, разорванные, раздробленные, поделенные на части…
Такого количества смертей я никогда не видел, только в фильмах про Великую Войну в далеком прошлом.
Вскоре мне стало легче. Я сидел на земле и глаза мои слезились.
– Прости меня Хромой, прости меня Рыжий… – словно в полубреду я повторял эти слова как молитву.
Если бы не приближающиеся звуки выстрелов, я бы подумал, что остался здесь совсем один, наедине с мертвым городом, тет-а-тет с обезумевшей Зоной. Но кто-то упорно расходовал боеприпасы и я уже забыл, что шел на поиски Штыря, а просто встал, вытерся и направился в ту сторону, где стрекотал автомат и гулко долбила снайперка.
Около сотни метров пришлось идти по широкой прогулочной аллее. Я был здесь пару дней назад, прошел бездумно между двумя рядами берез в желтых нарядах, раздавил первый ночной ледок на случайной луже. Теперь деревья по обеим сторонам стояли черные от осыпавшей их сажи. Кое-где по тонким стволам уже расползались черные трещины – воздушная «комариная плешь», такая редкая и малоизученная, поселилась прямо напротив приземистого здания филиала Центра Изучения Зоны. Только некому теперь было все это изучать: изо всех окон лезла, переполнив внутренне пространство, густая зеленая пена. Только коснись ее – ожог, вплоть до обугливания тканей, обеспечен.
Центральная площадь с памятником какого-то деятеля прошлого века, выглядела почти незатронутой, но идти прямо через нее я не решился. Постоял переминаясь с ноги на ногу: топать вокруг неохота, но сделать вперед хотя бы один шаг не получалось. Подсознание отчаянно сигналило о скрытой опасности.
На всякий случай кинул вперед камень и несколько минут разглядывал круги, разбегающиеся от скрывшегося под серой поверхностью бетонной плитки, булыжника. Вся площадь, похоже, была отменной декорацией, безукоризненным миражом на поверхности целого озера какой-то вязкой субстанции. Такие вещи, конечно, встречались мне и раньше, но одно дело зеленая полянка, скрывающая странную трясину, а другое – целая жидкая площадь, да еще и с памятником.
Через три квартала я свернул направо и чуть не наступил в огромное красное пятно вокруг канализационного люка. Крышка была закрыта, но из под нее раздавались ужасные чавкающие звуки. Меня замутило и перед глазами вновь поползла картина той дороги которую я прошел сюда.
Я рванул с пояса игольник, начал отходить спиной вперед и вдруг заметил кошку, выпрыгнувшую из какого-то окна на первом этаже. Увидев меня, животное зашипело, выгнуло спину и вдруг бросилось бежать. Я побежал следом. Старался не отставать – киска экономила мне массу времени на безопасное передвижение. Испуганное животное мчалось прямо посередине улицы, я бежал метрах в двадцати позади, а едкий дым, принесенный откуда-то ветром, хватал меня за легкие и грыз изнутри острыми зубами. Дышать было уже откровенно больно, голова кружилась, но остановился я только возле дома Штыря.
Сердце стучало кувалдой, пытаясь выбраться из груди, и я просто рухнул на землю, стараясь отдышаться и сосредоточиться.
Через двадцать минут и две сигареты, я почти спокойно поднялся и двинулся к двери двухэтажного дома, в полуподвале которого жил Штырь. Я уже привык к мысли, что парень не мог выжить, но снаружи ничего подозрительного видно не было, и я позволил робкой надежде проникнуть в мою душу. Может быть, Штырь сейчас сидит в своей конуре, обложившись гранатами и пистолетами, и просто боится выбраться наружу? Я даже усмехнулся своим мыслям представив себе эту картину и очень надеясь, что так и окажется на самом деле.
Пустой подъезд, лесенка в полуподвал, три камня вниз, прислушаться, шаг вперед, еще два камня. Тишина. Только приглушенно хлопает снайперка, уже совсем недалеко. Вот и поворот в нужную дверь. Впрочем, самой-то двери как раз и нет. Я застываю на пороге, силясь понять, что же здесь произошло.